с нескрываемым интересом посмотрела в сосредоточенный профиль Макара. Совершенно не обратив внимание на девушку, Макар впился глазами в растерянную Ксению.

— Извините, — виновато произнесла Ксюша и взглядом указала Макару на прекращение разговора.

— Во сколько заканчиваешь? — словно танк продолжал стоять на месте. Казалось, сейчас его не волнует абсолютно ничего, кроме получения этой информации.

— В 8 вечера, — бегло бросила, развернувшись на сто восемьдесят градусов.

— По двенадцать часов? — изумлённо посмотрел в спину убегающей девушке. Разозлился на Ксюшу, едва заметно раздувая ноздри.

" Какая глупая, из больницы ушла, устроилась на такую дурацкую работу. Здесь шумно и душно. Подносы роняются, кипяток выплескивается"- вспомнил пару летних месяцев подработки в самом центре Москвы.

"И девушка эта с коричневым хвостом на макушке ее явно будет доводить"- окончил мысль, заметив на себе женский взгляд. Вышел. Не собирался доставлять девушке еще больше проблем.

Сложно описать, что творилось в душе Ксении после ухода Макара. Она на несколько сантиметров оторвалась от земли и парила в таком состоянии до конца рабочего дня. Как фея с сияющим взглядом и развевающимся хвостиком — порхала, порхала. Капкейки казались сказочными шапочками гномиков, а пенка, усыпанная корицей — зефирными облаками. Фоновая музыка стала исключительно романтической, а посетители — милыми и приятными людьми. Считала минуты до окончания, постоянно глядя на большие часы около выдачи заказов. Сорок пять минут. Двадцать. Пять. Еле успела переодеться, накинув джинсовку на плечи. Выскочила на улицу в надежде встретить его у входа. Буквально врезалась щеками в реальность.

Никого.

С недоверием огляделась по сторонам, и улыбка постепенно сползла с лица. Лишь парочка прохожих медленно проплыла мимо, держась за руки.

" Как так, он же спросил не просто так?" Сделала несколько шагов в сторону крайнего столика и скрестила ноги.

На плечи постепенно ложилась ночная прохлада, забираясь за шиворот тонкого летнего платья. На горизонте становилось темнее и с каждой новой секундой надежда таяла, словно пенка на любимом капучино. Несколько минут все же простояла, придумывая многочисленные предлоги, почему не пришел, но после того, как Стас вышел из — за стеклянной двери, поняла — бесполезно.

— Меня ждёшь? — пошутил, подмигнув.

— Конечно тебя, ты же тоже на 28? — поникшим голосом ответила и посмотрела в сторону остановки.

***

Сжал кулаки и вошёл в кабинет главного врача. Хотелось набить его равнодушное, обрюзгшее лицо, как минимум, до состояния бифштекса.

— Как ее могли уронить? — прозвенело грозным мужским рыком по кабинету.

— В вашей практике такого не случалось? — явно оборонительным тоном произнес.

— Нет, — безапелляционно отрезал и присел за стол, рядом с врачом.

— Конечно, не случалось, у вас новые каталки, не ломается МРТ аппаратура, дотации, все у вас, в одной кормушке, — произносил ненавистно- завистливо.

— А вы знаете, сколько у нас зарабатывает врач в обычной городской больнице? Ты вот, если не ошибаюсь, на Ауди ездишь, а на какие средства? Подскажи, я может к вам переведусь, — не выдержал и перешёл на другой тон. Зелёные глаза сияли нездоровым, злым блеском.

— Соблюдайте дистанцию, пожалуйста, я понимаю, все устали и мы и вы, — отшатнулся от надвигающегося лица. Ещё немного, и Макар был готов перелезть через стол.

— Я бы соблюдал, если бы Вы выполняли свои обязанности, закупали оборудование на выделенные средства, персоналом занимались, отправляли на учебу к нам, в кормушку, например.

— Вы намекаете или обвиняете меня? Вы знаете сколько сейчас дают за клевету? — поправил съехавший бейджик. Сальный лоб покрылся испариной.

— Все вы знаете лучше меня, и если сестра не выйдет из комы, я так перетрясу всю вашу больницу, что сядете всей компанией. Ясно? — прокричал ему в ухо, все же облокотившись на широкий стол.

— Взаимосвязь между падением и ухудшением состояния пока не установлена.

— Если ты не прекратишь этот спектакль, я переломаю тебе все ребра по одному, — процедил, потеряв контроль, — Я привез с трудом своего реабилетолога сюда, золотого специалиста, у нас были улучшения, что теперь?

— Только ждать, вы же врач, сами знаете о критических периодах.

Развернулся и хлопнул дверью так, что плохо закреплённая табличка с расписанием слетела и упала возле раковины. По коридору шёл, ничего не видя. Матери еще не сообщил, не знал, как найти слова. Присел на потёртый ряд стульев, возле кабинета рентгенографии. Хотелось плакать. Все здесь разнести, разогнать этих " недоврачей", лишить их возможности калечить чужие жизни. Чуть было не закурил, забыв о том, где находится.

— Макар, простите, я не виновата, — чуть не плача, обратилась молоденькая медсестра в белом коротком халате. — Соловьев настоял, чтобы мы её спустили через второй вход, а там проход не предусмотрен, лестница, понимаете?

— Я Вас не обвиняю, — отложил сигареты и обхватил голову руками, — за идиотизм других не должны расплачиваться хорошие люди, я видел я как вы все эти дни ухаживали за Катей.

— Спасибо, я не могу успокоиться уже второй час, — присела рядом, — у нас такое было, когда лампа упала на пенсионерку.

Ничего не ответив, Макар тяжело вздохнул и взял пачку с сиденья. Вышел на улицу. Темно, хоть глаз коли. Такое ощущение, что фонари работали также " спустя рукава". Вертел в руках телефон, хотел набрать матери, потом вспомнил профессиональное правило и отложил трубку в задний карман. Затянулся и в памяти возник образ маленькой девчушки с растрёпанными русыми волосами. Катька боялась темноты, особенно ходить в туалет, и ночами всегда будила его. Никогда не отказывал. "Обаятельно просила всегда, засранка" — прищурил взгляд и непроизвольно улыбнулся. На душе стало муторно и тошно. Как человеку, хотелось надеяться на лучшее, а как врачу было прекрасно понятно, что ничего хорошего не ждёт их семью в ближайшее время. Бросил окурок в урну и посмотрел на небо. За высокими кронами старых, ветвистых тополей проглядывали первые звёзды. Хотелось вырубиться дня на два и чтобы никто не будил.

***

Запах подгорелой картошки распространился на всю квартиру. Ксюша ничего не могла с собой поделать, все валилось из рук. Даже Феня отказался есть, что было совершенно вопиющей наглостью. Крутилась, вертелась, ходила взад и вперёд, весь спектр эмоций испытала за этот вечер. Сначала оправдывала Макара всеми возможными способами, потом ругала, злилась, не понимая, для чего тот вообще явился в кафе. И, наконец, навалилась тоска. Въедливая, как чернила, пролитые на белый ковер. Ничего ведь не требовала, сейчас бы просто посидеть рядом, как когда — то на кухне за поеданием макаронов. Даже помолчать.

Подперла рукой подбородок и посмотрела на часы. Не спалось ни капли. От желания заткнуть в душе дыру безнадежной тоски набрала Тимуру. Глупость. И она прекрасно это понимала.

— Ничего себе, какие люди, — шутливый голос в трубке заставил улыбнуться. — Или что — то опять случилось?

— Нет, все хорошо, просто. тоскливо так, Тим, — произнесла тихо, в надежде быть услышанной.

— А я слышал у беременных такая фигня постоянно, перепады настроения, ты же утром была на позитиве, — откручивая бутылку минералки зубами, произнес парень.

— Была, ну вот сейчас не могу одна.

— Хочешь рассмешу, я спустился в метро сегодня первый раз, там столько фриков это пипец! Одна бабка ехала, у нее из сумки торчала курица живая.

— Я отца твоего видела, — вспомнив, выдала неожиданно.

Тимур перестал улыбаться.

— И?

— Да ничего, просто поговорили три минуты, он кофе попить зашёл.

— Не доводил тебя? Что обо мне сказал? — ,насторожился парень.

— Да ничего, пару минут, говорю же, почему ты так напрягся, это всего лишь твой отец, не президент!

— Он авторитет для меня, Ксюх, ты же знаешь, — плюхнулся на просторный светлый диван возле длинного, вытянутого окна.